О II Межрегиональном фестивале коллаборативных лабораторий «Своя территория. Территория сотворчества», проходившем в Северном драматическом театре им. М. А. Ульянова (г. Тара) и Омском ТЮЗе
В этом году драматургическая лаборатория «Своя территория. Территория сотворчества» работала в новом формате. Коллаборация (любимое слово на лаборатории) вышла на другой уровень. Если раньше встреча подростка и драматурга происходила только на базе омских и тарского театров, то теперь драматурги ехали в другие города (Саров, Нижний Тагил, Губаху, Челябинск и тот же Омск), беседовали там с подростками, обсуждая их любимые сюжеты, интересные истории, темы, особенности места жизни, потом возвращались домой и уже сами по себе писали пьесы. Затем в эти города приезжали режиссеры и ставили там тексты. Происходило «взаимоопыление», как назвал этот процесс Павел Руднев. А результат мы увидели в ноябре в Омске.
Тексты проявили не только темы, любимые подростками или психологами, вопросы общения внутри групп или сложности с родителями, но и показали разнообразие мест действия, все те небольшие городки и местечки, где живут персонажи. Не обобщенный уездный город N, а точно — Нижний Тагил, потому что там Лисья гора или дамба, на которой не ловит телефон из Челябинской области. Был и придуманный Свекольск, но он поражал своей узнаваемостью. На этой лаборатории драматурги зашли на территорию хоррора и триллера, поработали с местными страшилками и перенесли места действия в заброшки — обязательные «достопримечательности» почти любого города, — а режиссеры добавили убедительности этому жанру в театре.
Драматурги предъявили нам и неудобные темы, перестав показывать подростков только как жертв произвола взрослых, школьной системы или собственных одногодков. В текстах появился подросток-абьюзер, издевающийся над матерью, подросток-эгоист и подросток, устраивающий травлю других. Тот «неудобный» подросток, о котором часто молчат, тот, которого в советское время называли «трудным», не особо стараясь понять особенности психологии и поведения этого возраста.
Начали с пьесы Евгении Алексеевой «Разные мамы, разные звери», которую в виде эскиза режиссер Радион Букаев назвал «Такое чувство». Текст ставили в Саровском драматическом театре. История четырех семей с разными типами общения с подрастающим поколением. В одной семье мать «играет» в подружку с дочерью; в другой — перекладывает на дочь ответственность за воспитание младших братьев; в третьей — заваливает обязательствами стать идеальной ученицей; в четвертой — борьба с игровой зависимостью сына прекращается, как только у матери появляется новый мужчина. В этих ситуациях подросткам приходится самим себя спасать, а девочкам — спасать мальчика с игровой зависимостью. Точные, скрупулезно воспроизведенные ситуации пассивной агрессии и родительского манипулирования, обрисованные драматургом Евгенией Алексеевой, при сценическом воплощении потеряли в динамике, но остались узнаваемыми. Режиссер соединяет матерей в своеобразный квартет (Ирина Аввакумова, Юлия Французова, Светлана Киверская, Надежда Файзуллина), где каждая взаимодействует с текстом роли по-своему — от комического утрирования до драматической истерики. Возможно, эти образы приобрели более карикатурные черты, чем закладывал драматург. Актрисы, исполняющие подростков (Анастасия Андриевская, Мария Раздобарина, Дарья Усачева), умелые в разборе психологических подоплек своих героинь, противопоставляли агрессии взрослого мира легкость дружбы и правильные границы ответственности за другого.
Пьесу Александра Тюжина «Серафима» режиссер Елена Павлова решила как непрекращающийся танец главной героини Серафимы (в исполнении актрисы нижнетагильского Нового молодежного театра Анны Павловой). Ну, почти непрекращающийся. Сюжет выстраивается в постепенном узнавании причины этого танца — от иногда резкого, агрессивного до замедленного, лирического. Это бесконечный внутренний диалог-монолог с самой собой, это запись голосовых сообщений неизвестно кому, это сопротивление агрессии одноклассниц (Ксения Зрюкина, Илона Казакова) и внезапной симпатии школьного красавца Корнея (Никита Захаров). Серафима держит все в себе и не дает внешнему миру увидеть ее танец. Ни психолог, ни учителя не знают причину странного, отталкивающего поведения Серафимы. Только гуляя по известным нижнетагильским местам, Симе удается показать нам себя настоящую и дать возможность понять, что же происходит.
Драматург закручивает сюжет с буллингом и с работой психолога, перенеся все на узнаваемые нижнетагильские локации. Именно прогулка по дороге, где Сима когда-то гуляла с папой, дает нам шанс догадаться, что отец погиб, спасая других. Александр Тюжин держит интригу до конца, работая с эмпатией, заставляя нас, зрителей, не сочувствовать, а понимать, какая сложная работа происходит у подростка по проживанию горя, когда смешивается все — и любовь, и боль, и смерть, и радость. Режиссер точно улавливает состояние героини и выводит ее в танец, давая актрисе задачу, сложную физически, но работающую на смысл. Этот эскиз тоже приобрел новое название — «Добро пожаловать в долбаный мир».
Эскиз Филиппа Гуревича «Подруга из мертвого города», поставленный в Молодежном театре-студии «Доминанта» из Губахи, приятно удивил минимализмом режиссерского решения. Визуально статичный эскиз выглядел остросовременным прочтением истории про региональный город Свекольск, о котором и в Википедии-то ничего толком нет, и о нелепости обещаний, раздаваемых мертвым. Драматург Игорь Витренко точно «схватил» в тексте ощущения Мити — молодого жителя крошечного городка, из которого все мечтают уехать, но так и не уезжают. Город полон легенд и местных страшилок, как и любой другой, этим он, может, и не знаменит, но интересен. Режиссер выводит нам раздвоенного персонажа, зачитывающего ремарки от автора, знающего эту историю как никто другой, — образ когда-то убитой девушки. Взрослая Галина (Елена Шарантай) действует в эскизе, пока ее история не прозвучит со сцены, а ремарки зачитывает молодая Галя (Ксения Спиридонова). Когда мы узнаем, что произошло, Галя и Галина меняются местами. Любопытным оказалось и то, что отец главного героя, любитель-краевед, — узнаваемый типаж отца-одиночки, а не матери. Папа (Василий Цаплин) в меру чудак — ведет паблик «Свекольск исторический», и одновременно делец, держащий магазин.
За мистическую составляющую отвечает подрагивающий свет длинных ламп дневного света, которые часто так мигают в разных учреждениях, а сейчас стали узнаваемым символом появления призрака или чего-то потустороннего. Чуткий слух режиссера насытил текст таким обилием музыкальных треков, что не осталось возможности втиснуть рэп, который сочиняет главный герой Митя (Андрей Мелешенков). Сцены драк проигрывают, как на убыстренной перемотке в кино, что динамизирует все события. Режиссер, отстраняя действие, сильнее проявляет иронию, заложенную драматургом. Пьеса, заявленная на большую форму, в эскизе была сокращена, не все темы проявились, но режиссерское решение добавило динамики событиям, сохранив легкость и иронию текста.
Евгения Алексеева, выбрав в качестве места действия для «Истории на заброшке» заброшенное здание в Омске, придала пьесе классицистских черт — все происходит почти в одном месте, той самой заброшке, за неполные 24 часа, и перемены касаются всех персонажей. Именно в этой пьесе драматург выводит «неудобную» тему ребенка-абьюзера и матери-жертвы. Режиссер Михаил Егоров с актерами городского драматического театра «Студия Л. Ермолаевой» представил текст практически без изменений. Лера постоянно предъявляет матери упреки и претензии, не может ни посочувствовать, ни понять мотивы взрослого человека и заботу матери. За это Лера и будет отправлена драматургом в страшноватое путешествие по заброшке, где мертвые дети поют о своей любви к матери, а другие брошенные дети постоянно ищут своих матерей. Построенная на архетипических сказочных сюжетах путешествия героя с волшебными помощниками и предметами, история заканчивается примирением матери и дочери. Полученный страшноватый опыт оказывается исцеляющим для подросткового эгоизма.
«Одиннадцать правдивых времен» драматурга Екатерины Гуземы тоже показывает неудобную тему — подростка, требующего к себе все внимание родителей, в чем-то эгоиста, но действующего неосознанно, стремящегося получить это внимание, обманывая и наговаривая на родителей. В семье главной героини Юлии появились сразу два новых человека — новый муж матери и новый ребенок. Юлия не бунтует, не закатывает истерик, но, страдая от того, что все внимание матери теперь на муже и малыше, начинает рассказывать о гиперопеке со стороны родителей. Режиссер Анастасия Старцева идет по сюжету, не предвосхищая события, стараясь дать зрителю понять все мотивы поступков Юлии, чтобы в финале было понятно, чем вызвано вранье и напраслина, которую Юля возвела на родителей.
В пьесе Марии Малухиной «Бумажные ножи» группа подростков, в которой каждый существует сам по себе, к финалу становится компанией друзей, объединенных общим интересом. 13-летняя Кира жаждет отмстить Добрыне, который распространил ее песню — признание в любви. Для этого Кира находит тех подростков, которым нужна помощь, и лихо разбирается с их проблемами. А они в ответ должны помочь ей. В пьесе узнаваемый перечень проблем, с которыми сталкивается подросток: например, доказать свой авторитет. И если в ситуации двух пацанчиков с района это сделать достаточно просто — лишить авторитета хама, который отжимает у них деньги, скомпрометировав рассказом о татуировке, — то авторитет Киры вернуть унижением обидчика не получается. Драматург раскручивает близкие ситуации, показывая: то, что в одном случае «работает», в другом, даже аналогичном — нет.
Важную тему границ собственной ответственности Мария Малухина показывает нам как тему снятия ответственности за другого: важно понимать, где ты можешь помочь, а где попадаешь на крючок манипуляции. Кира в пьесе использует очень театральный способ привлечения к себе в помощники других ребят — она устраивает встречи в стиле страшилок, вывешивает псевдопаутину и льет бутафорскую кровь, называет себя «ведьмой» и вовсю играет «роль» сильного, умелого лидера с мистическими способностями. Режиссер Иван Миневцев с актерами Тобольского театра им. П. П. Ершова использует это в эскизе, выставляя на сцене дополнительный помост — еще одну сцену для Киры (Наталья Белыш) и ее представлений. Кире в конце концов придется перестать разыгрывать перед ребятами «ведьму» — буквально спуститься с собственного постамента и стать для них другом.
А в заключительном эскизе «Лисьи огни» по пьесе Влады Ольховской подростки, отправленные на перевоспитание, в финале не станут друзьями и вряд ли избавятся от убежденности в том, что кто сильнее, тот и прав («сильнее» и в буквальном, и в переносном смысле). Режиссер Александр Черепанов решает эскиз как триллер с минимальным набором театральных спецэффектов, но с нагнетанием ужаса, как в каком-нибудь хичкоковском фильме.
Драматург берет завязку, похожую на завязку из фильма «Клуб „Завтрак“» Джона Хьюза. Группу подростков собирают для перевоспитания в одном помещении. Ольховская отправляет их на несколько дней в особый лагерь. Но собственно до места они не доезжают — все происходит в автобусе, где психолог и водитель единственные взрослые. Быстро выясняется, что все попали в этот автобус потому, что буллили других, и даже самый тихий персонаж, скрытый за капюшоном и компьютером, издевательствами доводил других до нервных срывов. Режиссер рассаживает актеров на автомобильные покрышки и разбирается с психологическими причинами поступков каждого, выявляя подоплеку их поведения, физически сталкивая между собой. Драматург Влада Ольховская держит интригу, как заправский детективщик, подводя нас к догадке, что есть кто-то чужой в этой компании неприятных людей. Режиссер умело переводит наше внимание с одного персонажа на другого: кто же окажется худшим в этой «банке скорпионов»? Темнота, наползающая на сцену, вдруг сменяется всполохами света, как будто за окном автобуса пробежал диковинный злой лис. Актеры Омского ТЮЗа ансамблевой работой создают полную иллюзию задиристых агрессивных молодых людей, и об инаковой, лисьей, сущности одного из персонажей догадываешься только в финале. Лис, чьи огни наблюдали подростки из окон, обещает прийти за каждым, кто продолжит буллить других. Непопулярный вывод, что сдержать зло может только другое зло, подается в пьесе как часть ирреального мира.
Проект «Своя территория», когда-то организованный Анджеем Неупокоевым и тарским театром, издал эти и другие пьесы в сборнике, зафиксировав работу последнего года. Материальное свидетельство большого трудоемкого процесса, о котором можно только догадываться. Плодотворная идея привлекать подростков для артикуляции интересных им тем звучит сильнее, когда совпадает с ходом мысли драматурга, а реалии конкретного места можно выявить, отправившись в театральную «экспедицию» или имея возможность диалога с местными жителями. Начавшись как проект для работы с конкретной проблемой — подростки в сложной психологической ситуации, — «Своя территория» расширила границы и в прямом, и в переносном смысле. Стало понятно, что театр, драматурги, режиссеры, в конкретном месте решая очень конкретные задачи, могут сделать видимыми многие вопросы подросткового возраста, не оставляя проблемы только для психологов или самих ребят.
Надежда Стоева
Петербургский театральный журнал, 2023 г., 23 декабря
В этом году драматургическая лаборатория «Своя территория. Территория сотворчества» работала в новом формате. Коллаборация (любимое слово на лаборатории) вышла на другой уровень. Если раньше встреча подростка и драматурга происходила только на базе омских и тарского театров, то теперь драматурги ехали в другие города (Саров, Нижний Тагил, Губаху, Челябинск и тот же Омск), беседовали там с подростками, обсуждая их любимые сюжеты, интересные истории, темы, особенности места жизни, потом возвращались домой и уже сами по себе писали пьесы. Затем в эти города приезжали режиссеры и ставили там тексты. Происходило «взаимоопыление», как назвал этот процесс Павел Руднев. А результат мы увидели в ноябре в Омске.
Тексты проявили не только темы, любимые подростками или психологами, вопросы общения внутри групп или сложности с родителями, но и показали разнообразие мест действия, все те небольшие городки и местечки, где живут персонажи. Не обобщенный уездный город N, а точно — Нижний Тагил, потому что там Лисья гора или дамба, на которой не ловит телефон из Челябинской области. Был и придуманный Свекольск, но он поражал своей узнаваемостью. На этой лаборатории драматурги зашли на территорию хоррора и триллера, поработали с местными страшилками и перенесли места действия в заброшки — обязательные «достопримечательности» почти любого города, — а режиссеры добавили убедительности этому жанру в театре.
Драматурги предъявили нам и неудобные темы, перестав показывать подростков только как жертв произвола взрослых, школьной системы или собственных одногодков. В текстах появился подросток-абьюзер, издевающийся над матерью, подросток-эгоист и подросток, устраивающий травлю других. Тот «неудобный» подросток, о котором часто молчат, тот, которого в советское время называли «трудным», не особо стараясь понять особенности психологии и поведения этого возраста.
Начали с пьесы Евгении Алексеевой «Разные мамы, разные звери», которую в виде эскиза режиссер Радион Букаев назвал «Такое чувство». Текст ставили в Саровском драматическом театре. История четырех семей с разными типами общения с подрастающим поколением. В одной семье мать «играет» в подружку с дочерью; в другой — перекладывает на дочь ответственность за воспитание младших братьев; в третьей — заваливает обязательствами стать идеальной ученицей; в четвертой — борьба с игровой зависимостью сына прекращается, как только у матери появляется новый мужчина. В этих ситуациях подросткам приходится самим себя спасать, а девочкам — спасать мальчика с игровой зависимостью. Точные, скрупулезно воспроизведенные ситуации пассивной агрессии и родительского манипулирования, обрисованные драматургом Евгенией Алексеевой, при сценическом воплощении потеряли в динамике, но остались узнаваемыми. Режиссер соединяет матерей в своеобразный квартет (Ирина Аввакумова, Юлия Французова, Светлана Киверская, Надежда Файзуллина), где каждая взаимодействует с текстом роли по-своему — от комического утрирования до драматической истерики. Возможно, эти образы приобрели более карикатурные черты, чем закладывал драматург. Актрисы, исполняющие подростков (Анастасия Андриевская, Мария Раздобарина, Дарья Усачева), умелые в разборе психологических подоплек своих героинь, противопоставляли агрессии взрослого мира легкость дружбы и правильные границы ответственности за другого.
Пьесу Александра Тюжина «Серафима» режиссер Елена Павлова решила как непрекращающийся танец главной героини Серафимы (в исполнении актрисы нижнетагильского Нового молодежного театра Анны Павловой). Ну, почти непрекращающийся. Сюжет выстраивается в постепенном узнавании причины этого танца — от иногда резкого, агрессивного до замедленного, лирического. Это бесконечный внутренний диалог-монолог с самой собой, это запись голосовых сообщений неизвестно кому, это сопротивление агрессии одноклассниц (Ксения Зрюкина, Илона Казакова) и внезапной симпатии школьного красавца Корнея (Никита Захаров). Серафима держит все в себе и не дает внешнему миру увидеть ее танец. Ни психолог, ни учителя не знают причину странного, отталкивающего поведения Серафимы. Только гуляя по известным нижнетагильским местам, Симе удается показать нам себя настоящую и дать возможность понять, что же происходит.
Драматург закручивает сюжет с буллингом и с работой психолога, перенеся все на узнаваемые нижнетагильские локации. Именно прогулка по дороге, где Сима когда-то гуляла с папой, дает нам шанс догадаться, что отец погиб, спасая других. Александр Тюжин держит интригу до конца, работая с эмпатией, заставляя нас, зрителей, не сочувствовать, а понимать, какая сложная работа происходит у подростка по проживанию горя, когда смешивается все — и любовь, и боль, и смерть, и радость. Режиссер точно улавливает состояние героини и выводит ее в танец, давая актрисе задачу, сложную физически, но работающую на смысл. Этот эскиз тоже приобрел новое название — «Добро пожаловать в долбаный мир».
Эскиз Филиппа Гуревича «Подруга из мертвого города», поставленный в Молодежном театре-студии «Доминанта» из Губахи, приятно удивил минимализмом режиссерского решения. Визуально статичный эскиз выглядел остросовременным прочтением истории про региональный город Свекольск, о котором и в Википедии-то ничего толком нет, и о нелепости обещаний, раздаваемых мертвым. Драматург Игорь Витренко точно «схватил» в тексте ощущения Мити — молодого жителя крошечного городка, из которого все мечтают уехать, но так и не уезжают. Город полон легенд и местных страшилок, как и любой другой, этим он, может, и не знаменит, но интересен. Режиссер выводит нам раздвоенного персонажа, зачитывающего ремарки от автора, знающего эту историю как никто другой, — образ когда-то убитой девушки. Взрослая Галина (Елена Шарантай) действует в эскизе, пока ее история не прозвучит со сцены, а ремарки зачитывает молодая Галя (Ксения Спиридонова). Когда мы узнаем, что произошло, Галя и Галина меняются местами. Любопытным оказалось и то, что отец главного героя, любитель-краевед, — узнаваемый типаж отца-одиночки, а не матери. Папа (Василий Цаплин) в меру чудак — ведет паблик «Свекольск исторический», и одновременно делец, держащий магазин.
За мистическую составляющую отвечает подрагивающий свет длинных ламп дневного света, которые часто так мигают в разных учреждениях, а сейчас стали узнаваемым символом появления призрака или чего-то потустороннего. Чуткий слух режиссера насытил текст таким обилием музыкальных треков, что не осталось возможности втиснуть рэп, который сочиняет главный герой Митя (Андрей Мелешенков). Сцены драк проигрывают, как на убыстренной перемотке в кино, что динамизирует все события. Режиссер, отстраняя действие, сильнее проявляет иронию, заложенную драматургом. Пьеса, заявленная на большую форму, в эскизе была сокращена, не все темы проявились, но режиссерское решение добавило динамики событиям, сохранив легкость и иронию текста.
Евгения Алексеева, выбрав в качестве места действия для «Истории на заброшке» заброшенное здание в Омске, придала пьесе классицистских черт — все происходит почти в одном месте, той самой заброшке, за неполные 24 часа, и перемены касаются всех персонажей. Именно в этой пьесе драматург выводит «неудобную» тему ребенка-абьюзера и матери-жертвы. Режиссер Михаил Егоров с актерами городского драматического театра «Студия Л. Ермолаевой» представил текст практически без изменений. Лера постоянно предъявляет матери упреки и претензии, не может ни посочувствовать, ни понять мотивы взрослого человека и заботу матери. За это Лера и будет отправлена драматургом в страшноватое путешествие по заброшке, где мертвые дети поют о своей любви к матери, а другие брошенные дети постоянно ищут своих матерей. Построенная на архетипических сказочных сюжетах путешествия героя с волшебными помощниками и предметами, история заканчивается примирением матери и дочери. Полученный страшноватый опыт оказывается исцеляющим для подросткового эгоизма.
«Одиннадцать правдивых времен» драматурга Екатерины Гуземы тоже показывает неудобную тему — подростка, требующего к себе все внимание родителей, в чем-то эгоиста, но действующего неосознанно, стремящегося получить это внимание, обманывая и наговаривая на родителей. В семье главной героини Юлии появились сразу два новых человека — новый муж матери и новый ребенок. Юлия не бунтует, не закатывает истерик, но, страдая от того, что все внимание матери теперь на муже и малыше, начинает рассказывать о гиперопеке со стороны родителей. Режиссер Анастасия Старцева идет по сюжету, не предвосхищая события, стараясь дать зрителю понять все мотивы поступков Юлии, чтобы в финале было понятно, чем вызвано вранье и напраслина, которую Юля возвела на родителей.
В пьесе Марии Малухиной «Бумажные ножи» группа подростков, в которой каждый существует сам по себе, к финалу становится компанией друзей, объединенных общим интересом. 13-летняя Кира жаждет отмстить Добрыне, который распространил ее песню — признание в любви. Для этого Кира находит тех подростков, которым нужна помощь, и лихо разбирается с их проблемами. А они в ответ должны помочь ей. В пьесе узнаваемый перечень проблем, с которыми сталкивается подросток: например, доказать свой авторитет. И если в ситуации двух пацанчиков с района это сделать достаточно просто — лишить авторитета хама, который отжимает у них деньги, скомпрометировав рассказом о татуировке, — то авторитет Киры вернуть унижением обидчика не получается. Драматург раскручивает близкие ситуации, показывая: то, что в одном случае «работает», в другом, даже аналогичном — нет.
Важную тему границ собственной ответственности Мария Малухина показывает нам как тему снятия ответственности за другого: важно понимать, где ты можешь помочь, а где попадаешь на крючок манипуляции. Кира в пьесе использует очень театральный способ привлечения к себе в помощники других ребят — она устраивает встречи в стиле страшилок, вывешивает псевдопаутину и льет бутафорскую кровь, называет себя «ведьмой» и вовсю играет «роль» сильного, умелого лидера с мистическими способностями. Режиссер Иван Миневцев с актерами Тобольского театра им. П. П. Ершова использует это в эскизе, выставляя на сцене дополнительный помост — еще одну сцену для Киры (Наталья Белыш) и ее представлений. Кире в конце концов придется перестать разыгрывать перед ребятами «ведьму» — буквально спуститься с собственного постамента и стать для них другом.
А в заключительном эскизе «Лисьи огни» по пьесе Влады Ольховской подростки, отправленные на перевоспитание, в финале не станут друзьями и вряд ли избавятся от убежденности в том, что кто сильнее, тот и прав («сильнее» и в буквальном, и в переносном смысле). Режиссер Александр Черепанов решает эскиз как триллер с минимальным набором театральных спецэффектов, но с нагнетанием ужаса, как в каком-нибудь хичкоковском фильме.
Драматург берет завязку, похожую на завязку из фильма «Клуб „Завтрак“» Джона Хьюза. Группу подростков собирают для перевоспитания в одном помещении. Ольховская отправляет их на несколько дней в особый лагерь. Но собственно до места они не доезжают — все происходит в автобусе, где психолог и водитель единственные взрослые. Быстро выясняется, что все попали в этот автобус потому, что буллили других, и даже самый тихий персонаж, скрытый за капюшоном и компьютером, издевательствами доводил других до нервных срывов. Режиссер рассаживает актеров на автомобильные покрышки и разбирается с психологическими причинами поступков каждого, выявляя подоплеку их поведения, физически сталкивая между собой. Драматург Влада Ольховская держит интригу, как заправский детективщик, подводя нас к догадке, что есть кто-то чужой в этой компании неприятных людей. Режиссер умело переводит наше внимание с одного персонажа на другого: кто же окажется худшим в этой «банке скорпионов»? Темнота, наползающая на сцену, вдруг сменяется всполохами света, как будто за окном автобуса пробежал диковинный злой лис. Актеры Омского ТЮЗа ансамблевой работой создают полную иллюзию задиристых агрессивных молодых людей, и об инаковой, лисьей, сущности одного из персонажей догадываешься только в финале. Лис, чьи огни наблюдали подростки из окон, обещает прийти за каждым, кто продолжит буллить других. Непопулярный вывод, что сдержать зло может только другое зло, подается в пьесе как часть ирреального мира.
Проект «Своя территория», когда-то организованный Анджеем Неупокоевым и тарским театром, издал эти и другие пьесы в сборнике, зафиксировав работу последнего года. Материальное свидетельство большого трудоемкого процесса, о котором можно только догадываться. Плодотворная идея привлекать подростков для артикуляции интересных им тем звучит сильнее, когда совпадает с ходом мысли драматурга, а реалии конкретного места можно выявить, отправившись в театральную «экспедицию» или имея возможность диалога с местными жителями. Начавшись как проект для работы с конкретной проблемой — подростки в сложной психологической ситуации, — «Своя территория» расширила границы и в прямом, и в переносном смысле. Стало понятно, что театр, драматурги, режиссеры, в конкретном месте решая очень конкретные задачи, могут сделать видимыми многие вопросы подросткового возраста, не оставляя проблемы только для психологов или самих ребят.
Надежда Стоева
Петербургский театральный журнал, 2023 г., 23 декабря